Жизнь благословенного Пророка Мухаммада

Семейство Пророка

Пророк Мухаммад ведет свою родословную от пророка Измаила, который вместе со своим отцом, пророком Авраамом, возвел в Мекке храм Кааба. Со времен Кусаййа, предка Пророка в пятом колене, курайшиты стали заведовать Каабой. Среди потомков двух сыновей Кусаййа — Абд-ад-Дара и Абд-Манафа — были распределены «почетные обязанности» по обслуживанию Храма и ведению общественно-политических дел в городе. В руках абд-ад-даритов находилась хиджаба — хранение ключей от Каабы, надва — руководство Домом собраний (своего рода парламентом мекканцев) и лива — вручение боевого знамени. Абд-манафитам же были вверены рифада и сикайа — угощение и напоение паломников.

Предводителем абд-манафитов был сын Абд-Манафа — Абд-Шамс, старший из братьев. Много путешествуя, он редко бывал в Мекке. Поэтому храмовые обязанности рифады и сикайи принял на себя его брат Хашим, прадед пророка Мухаммада.

Хашим

Среди мекканцев Хашим славился щедростью. Говорят, его настоящее имя было Амр, а Хашим — прозвище, которое закрепилось за ним благодаря проявленному им великодушию. Случилось это во время голода, постигшего Мекку. Хашим приобрел на свои деньги хлеба, раскрошил его в еду, и тем накормил страждущих. С тех пор его и прозвали Хашим, Крошащий.

По одному свидетельству, именно Хашим учредил два ежегодных курайшитских торговых каравана — зимний и летний. Первый снаряжался на север, в Сирию, а второй — на юг, в Йемен и Эфиопию. Об этих караванах упоминается в 106-й суре Корана.

Занимаясь торговлей, Хашим в составе каравана часто сам наезжал в Сирию. Караванный путь мекканцев пролегал через Медину, откуда Хашим и взял себе жену — хазраджитку Сальму бинт Амр из семейства ади рода наджжар. Сальма родила Хашиму сына Шайбу, более известного под именем Абд-аль-Мутталиб.

Абд-аль-Мутталиб

После Хашима, скончавшегося в сирийском городе Газза, попечение сикайи и рифады перешло к его брату аль-Мутталибу. В Мекке он снискал уважение и почет своим великодушием, получив среди курайшитов прозвание Файд, Щедрый.

Шайба, сын Хашима, рос при матери в Медине. Когда он уже был отроком или позже, за ним явился его дядя аль-Мутталиб.

— Я не отпущу его, — заявила Сальма.

— А я без него не уйду, — отрезал аль-Мутталиб. — Мой племянник уже достиг совершеннолетия, и здесь он — чужой. Для него же лучше жить среди нас, родных его отца, пользующихся в Мекке уважением и почетом.

Наконец Сальма уступила, и аль-Мутталиб, сев на верблюда и устроив у себя за спиной племянника, взял путь на Мекку. Когда они въезжали в город, отвсюду неслись возгласы мекканцев:

— Аль-Мутталиб купил раба!

— Дурачье, это же сын моего брата Хашима, и везу я его из Медины, — пытался втолковать им аль-Мутталиб, но переубедить не смог.

Так за Шайбой укрепилось прозвище Абд-аль-Мутталиб — раб аль-Мутталиба.

После смерти аль-Мутталиба обязанности попечителя сикайи и рифады принял на себя его племянник Абд-аль-Мутталиб. Среди сородичей он добился уважения и любви, как никто из его предшественников.

Но больше всего Абд-аль-Мутталиб прославился расчисткой колодца Замзам, о чем рассказывают следующее. Однажды Абд-аль-Мутталиб заночевал у стены Каабы, в Хиджре. И было ему видение.

— Выкопай Тайбу! — обратился к нему незнакомец.

— Что за Тайба? — изумился Абд-аль-Мутталиб. Но собеседник исчез, не проронив более ни слова. Когда на следующую ночь Абд-аль-Мутталиб вновь расположился в Хиджре, ему опять явился во сне незнакомец и потребовал: «Вырой Барру!». На третью ночь история повторилась, но на этот раз прозвучало: «Открой Маднуну!». Все три раза Абд-аль-Мутталиб оставался в замешательстве, недоумевая, в чем смысл таинственных указаний.

— Найди Замзам! — было велено ему в четвертый раз.

— Какой такой Замзам?

— Источник неиссякаемый, паломников утоляющий, питающий и исцеляющий; между химусом и кровью, где клюнет галка, близ муравейника.

Тогда Абд-аль-Мутталиб осознал, что сон его вещий, и выяснил, что это за колодец и где он находится. Подхватив единственного о ту пору сына своего аль-Хариса, он не мешкая снарядился поутру к указанному месту. И начали они мотыжить землю, пока не уперлись в камень, которым был заложен колодец. «Аллаху акбар! (Бог превелик!)» — возликовал Абд-аль-Мутталиб. Услыхав сей возглас, курайшиты поняли, что он открыл источник, и сбежались к нему.

— Это же колодец праотца нашего, Измаила! Мы тоже имеем на него право, пусть он будет общим!

— Еще чего, — возразил Абд-аль-Мутталиб. — Ведь о нем было вещано мне, а не вам.

— Будь справедлив. Мы это так не оставим и добьемся своего.

— Кого хотите, выбирайте посредником в нашем споре, пусть он нас рассудит.

— Не обратиться ли нам к пророчице племени сад-ибн-хузайма?

— Согласен.

Пророчица та проживала в Верхней Сирии. Туда и направился Абд-аль-Мутталиб, сопровождаемый некоторыми родственниками. Остальные же курайшиты послали по одному представителю от каждого рода. Дорога пролегала через пустынные безводные земли. И вот, когда они оказались в одном из таких мест, у Абд-аль-Мутталиба и его сородичей иссякли запасы воды. Мучимые жаждой, они попросили воды у своих спутников-курайшитов, но те им отказали. «Мы в безводной пустыне, — объяснили они, — и опасаемся, как бы нас самих не постигла ваша участь».

— Что же нам делать? — обратился Абд-аль-Мутталиб к своим товарищам.

— Мы согласимся с любым твоим решением, повелевай нами.

— Думаю, пока силы не оставили нас, каждый должен вырыть для себя могилу. Как только к кому-нибудь придет смерть, остальные опустят его в могилу и засыплют песком. Последний так и останется непогребенным, но потерять одного все же легче, чем всех.

— Добрый совет ты нам подал.

И Абд-аль-Мутталиб с сородичами принялись за дело. Выкопав ямы, они расселись в ожидании кончины. Но спустя некоторое время Абд-аль-Мутталиб произнес: «Ей-богу, негоже самим бросаться в объятия смерти, не попытавшись найти выход. Двинемся в путь! Быть может, Бог явит нам воду. По седлам!».

И они вскочили на верблюдов. Остальные курайшиты наблюдали за страждущими издалека. И только Абд-аль-Мутталиб опустился в седло, взнуздав свою верблюдицу, как из-под копыт ее хлестнула струя свежей прохладной воды. С ликующими возгласами всадники попрыгали на землю и принялись нацеживать в ладони воду. Утолив жажду, они наполнили водой бурдюки. Затем Абд-аль-Мутталиб позвал других курайшитов: «Ступайте сюда! Бог напоил нас! Пейте и набирайте воду в бурдюки». Те присоединились к ним и, запасшись драгоценной влагой, обратились к Абд-аль-Мутталибу: «Ей-богу, наша тяжба предрешилась, и в твою пользу. Никогда более не будем мы оспаривать твое право на Замзам. Воистину, Тот, Кто даровал тебе эту воду, даровал тебе и Замзам. Ступай же к своему Замзаму с миром!».

Так и не добравшись до пророчицы, курайшиты с полдороги поворотились назад. А Абд-аль-Мутталиб, освободившись от чужих притязаний на колодец, обрел почетную обязанность наделять паломников водой из Замзама.

По другому свидетельству, дело обстояло так. Когда Абд-аль-Мутталибу во сне было велено выкопать колодец, наутро он явился к курайшитам и заявил:

— Знайте ж, приказано мне отрыть для вас Замзам.

— А место тебе указали?

— Нет.

— Тогда возвращайся туда, где было тебе видение, и заночуй там еще раз. Если оно и впрямь от Бога, тебе будет все разъяснено, а коли это проделки Сатаны, оно не повторится.

На следующую ночь Абд-аль-Мутталиба посетило то же видение:

— Замзам принимайся копать, жалости о сем тебе не испытать; к праотцу твоему восходящий, источник сей неиссякающий.

— Где именно?

— У муравейника, где завтра клюнет галка.

На следующее утро Абд-аль-Мутталиб со своим единственным сыном Аль-Харисом отправился на поиски муравейника. И вот он приметил галку, клевавшую землю, а рядом — муравейник. Место оказалось посреди двух идолов — Исафа и Наили. Абд-аль-Мутталиб сбегал домой, принес мотыгу и размахнулся было с намерением вонзить ее в землю, как курайшиты, увидевшие, что он собирается делать, подбежали и накинулись на него.

— Мы не позволим копать между двумя идолами, ведь здесь совершаются жертвоприношения.

— Прикрой меня, пока я буду рыть, — сказал Абд-аль-Мутталиб сыну своему аль-Харису. — Воистину, я исполню веленное мне.

Убедившись, что Абд-аль-Мутталиба не остановить, курайшиты отступили. Поработав самую малость, Абд-аль-Мутталиб ударил мотыгой по камню, заслонявшему колодец. Радостный возглас Абд-аль-Мутталиба «Аллаху акбар!» оповестил всех, что видение было истинным.

Углубившись еще немного, Абд-аль-Мутталиб обнаружил две золотые статуэтки тех самых газелей, что зарыли в Замзаме джурхумиты, когда покидали Мекку. Здесь же покоились несколько мечей и кольчуг.

— Мы тоже имеем право на все это, — заявили Абд-аль-Мутталибу курайшиты.

— Как бы не так, — возразил он. — Давайте тянуть стрелы, пусть жребий решит наш спор.

— Как именно?

— Две стрелы из шести будут в пользу Каабы, две — в мою и две — в вашу. Чьи стрелы на что укажут, тому то и выпадет.

— Справедливо, — согласились с ним курайшиты.

Жребий тянули у Хубаля, главного идола Каабы: две желтых стрелы предназначались Каабе, две черных — Абд-аль-Мутталибу и две белых — курайшитам. Пока хранитель жребия тянул стрелы, Абд-аль-Мутталиб возносил молитвы. Вышло так: две желтых стрелы — газелям, две черных — мечам и кольчугам, а две белых не достались никому.

Мечи Абд-аль-Мутталиб прикрепил к вратам Каабы, которые он украсил и золотыми газелями. Говорят, что они стали первым золотым убранством мекканского Храма.

Восстановив Замзам, Абд-аль-Мутталиб предназначил его для напоения водой паломников. Минуло немного времени, и Замзам заменил остальные колодцы Мекки, использовавшиеся для сикайи. Все устремлялись к Замзаму, ибо он располагался в священной округе Каабы, а его вода превосходила вкусом воду всех остальных источников. Более того, это был колодец великого праотца Измаила. Поэтому сородичи Абд-аль-Мутталиба, абд-манафиты, гордились Замзамом перед курайшитами и остальными аравитянами.

Абд-Аллах

Младший из десяти сыновей Абд-аль-Муттталиба, Абд-Аллах — будущий отец Пророка — был обетован к смерти, но, милостью Божией, ее избежал.

По преданию, когда Абд-аль-Мутталиб решил откопать Замзам и столкнулся с сопротивлением курайшитов, он ощутил себя беззащитным. Ведь у него был всего один сын. И тогда Абд-аль-Мутталиб дал обет: коли родится у него десять сынов и все они достигнут мужеского возраста, то он одного пожертвует Богу.

Вот, народилось у Абд-аль-Мутталиба десять сыновей, и с годами все они повзрослели. Тогда Абд-аль-Мутталиб собрал их вместе, чтобы поведать о своей клятве и призвать их исполнить ее.

— Что от нас требуется? — откликнулись сыновья, готовые подчиниться отцовской воле.

— Пусть каждый из вас возьмет по стреле, впишет туда свое имя, а затем придет с ней ко мне.

Так и поступили. Затем Абд-аль-Мутталиб с сыновьями отправился прямо к Каабе, чтобы тянуть жребий перед идолом Хубалем. Подойдя к служителю Хубаля, который заведовал жребием, Абд-аль-Мутталиб рассказал ему о своей клятве, вручил стрелы с именами сыновей и попросил его бросить жребий. И вышло следующее: смотритель вытащил стрелу с именем Абд-Аллаха, самого младшего и любимого сына Абд-аль-Мутталиба.

Взяв сына за руку и захватив кинжал, Абд-аль-Мутталиб прошествовал к идолам Исафу и Наиле с намерением принести возле них своего сына в жертву.

— Что ты задумал? — встревожились подбежавшие к ним соплеменники, которые, по обыкновению, сидели и беседовали, расположившись кружками близ Каабы.

— Хочу принести его в жертву.

— Ей-богу, ты не сделаешь этого, пока еще можно отыскать приемлемый выход. Вот зарежешь ты его сейчас, а потом другие будут поступать так же. Что получится — рождается у человека сын, а он его закалывает. Кто ж из людей останется тогда в живых?

Сородичи изъявили готовность выкупить Абд-Аллаха, а кто-то подсказал отправиться в Хиджаз, к знаменитой прорицательнице, чтобы та помогла решить судьбу юноши.

Послушавшись совета, Абд-аль-Мутталиб с сыном двинулся в Медину. Оказалось, однако, что прорицательница находится в Хайбаре. И они повернули туда. Когда прорицательница узнала от Абд-аль-Мутталиба его историю, то пообещала дать ответ на следующий день, после беседы со своим джинном. В ожидании отец непрестанно молился Всевышнему, прося у Него милости.

— Какая цена крови принята у вас? — спросила прорицательница, когда отец с сыном пожаловали к ней вновь.

— Десять верблюдов.

— По возвращении домой возьми сына, пригони десять верблюдов — и бросай жребий. Если сыну опять выпадет жребий, добавь верблюдов. Продолжай, покуда не ублаготворишь Господа и не выйдет стрела верблюдов.

С этим напутствием они вернулись в Мекку. Абд-аль-Мутталиб явился к Хубалю вместе с сыном и десятью верблюдами. Пока смотритель тянул жребий, отец молился Богу. Но снова вышла стрела Абд-Аллаха. Прибавили с десяток верблюдов — опять то же самое. Так добавляли их по десятку, и только когда число вербллюдов достигло сотни, жребий пал на них.

— О Абд-аль-Мутталиб, наконец-то Господь ублаготворен! — воскликнули собравшиеся курайшиты.

— Нет и нет, — отрезал Абд-аль-Мутталиб. — Клянусь Богом, не поверю, пока сие трижды не подтвердится.

Однако и в последующие два раза вышла стрела верблюдов. Тогда их принесли в жертву, а мясо отдали народу.

Вскоре после благополучного разрешения обета Абд-Аллах женился на Амине из рода зухра, в те времена благороднейшей и знатнейшей из курайшиток. И именно она стала будущей матерью Пророка.

Повествуют, как Абд-аль-Мутталиб с сыном отправились свататься. Шли они мимо Каабы, где их встретила Рукаййа, сестра Вараки ибн Науфаля из рода асад. А Варака был из тех, кто принял Христианство и слыл сведущим в древних книгах. От него-то женщина и узнала о скором появлении нового пророка.

— Куда путь держишь, Абд-Аллах? — остановила его Рукаййа, уже зная об избранничестве его ребенка.

— Иду с отцом моим, — отвечал ей юноша.

— Возьми меня за себя, и будет у тебя столько же верблюдов, сколько принесли за тебя в жертву.

— Не стану я выбору отца перечить, — отказал ей Абд-Аллах.

Абд-аль-Мутталиб с сыном пожаловали в дом к Вахбу ибн Абд-Манафу, главе зухритов, и тот согласился выдать свою дочь Амину за Абд-Аллаха.

Брак свершился. Абд-Аллах вошел к Амине, и в лоне своем она понесла Мухаммада. Так в будущем пророке соединилось высшее благородство происхождения его племени — со стороны отца и по линии матери.

На следующий день после свадьбы Абд-Аллах неожиданно увидел ту самую женщину, которая накануне сделала ему предложение.

— Отчего сегодня ты не предлагаешь мне того же, что предлагала вчера? — поинтересовался он.

— Так ведь свет, осиявший тебя накануне, уже не с тобой, и мне более нет нужды в тебе.

Иные рассказывают, что, наряду с Аминой, Абд-Аллах имел еще одну жену. Ступив однажды в ее жилище, он позвал супругу, но та не поторопилась, брезгуя грязью, оставшейся на муже после работы с глиной. Тогда Абд-Аллах вернулся к себе и, приводя себя в порядок, отправился на этот раз к Амине. По дороге он натолкнулся на свою вторую жену. Она стала усердно зазывать его к себе, но молодой человек отверг ее. Войдя к Амине, он зачал Мухаммада.

На обратном пути Абд-Аллах вновь повстречался со своей второй женой.

— Так ты приглашаешь меня? — спросил он ее.

— Нет! — был ее ответ. — Давеча, когда ты проходил мимо, у тебя меж глаз белым сияла звездчатая отметина, точно у коня. Я тебя окликнула, надеясь, что она перейдет потом ко мне, но ты не захотел. После ж того, как ты вошел к Амине, отметина передалась к ней.

Абд-Аллаху не довелось увидать сына. Он скончался, когда Амина была еще в тягости.

Случилось это на обратном пути из Сирии, когда Абд-Аллах был в составе курайшитского каравана. Захворав, он остановился в Медине, у своих родственников-наджжаритов. Спустя месяц его не стало, а тело его предали мединской земле. И исполнилась ему на ту пору всего двадцать пять лет.

Год Слона

Этот год получил свое название по походу на Каабу эфиопского наместника Йемена, в войске которого был могучий слон. Страшное поражение эфиопов явилось знамением не только покровительства Божиего над Храмом, но и небесного благословения младенца Мухаммада, родившегося вскоре.

Замысел Абрахи

Сие произошло, когда в землях йеменских много лет владычествовал Арйат. И вот один из его военачальников, Абраха, дерзнул посягнуть на трон, что раскололо всех эфиопов на два враждебных лагеря. Пошли они друг против друга, и сражения уж было не миновать, но тут Абраха предложил Арйату решить их спор личным поединком. Так была предотвращена бойня, которая погубила бы всех.

Арйат согласился. В бою сошлись невысокий, крепкого телосложения Абраха и приятной наружности, рослый воин Арйат. Метя Абрахе в макушку, Арйат стрельнул ему дротиком прямо в лицо, повредил бровь, глаз и губу. От этой раны у Абрахи остался шрам на всю жизнь, за который его потом прозвали Абраха аль-ашрам, Абраха со шрамом. Позади Абрахи стоял его раб, прикрывая своего господина с тыла. Увидав, что тот ранен, раб вышел вперед и поразил Арйата насмерть.

Так войско Арйата перешло под начало Абрахи, который сделался единовластным владыкой всех эфиопов Йемена.

Когда весть о случившемся достигла эфиопского царя Негуса, тот сильно разгневался. «Как осмелился он напасть на моего наместника и убить его без моего дозволения?!» — вознегодовал Негус и поклялся ступить на землю йеменскую, наказать Абраху во что бы то ни стало, снять прядь с его головы.

Узнав о клятве царя, Абраха обрил голову и отправил Негусу мешок с землей йеменской, сопроводив его напутствием: «О царь, Арйат был твоим рабом, и я — твой раб. Мы поссорились с ним из-за наместничества, будучи оба преданными тебе. Я же оказался сильнее, тверже и искуснее его в управлении эфиопами. Когда мне стало известно о царской клятве, я наголо обрился и отправил тебе мешок с землей из моих владений, чтобы ты водрузил на нее ступни свои, исполнив тем самым клятву свою». Удовлетворенный сим посланием, Негус утвердил Абраху наместником в Йемене.

Спустя некоторое время Абраха надумал возвести в своей столице Сане церковь, какой дотоле не видывали. На стройку согнал он тьму народу. Мраморные плиты и гравированные золотом мозаики для своей церкви вывез он из руин расположенного неподалеку знаменитого дворца царицы Билкис. Говорят, Абраха жестоко поступал с мастеровыми — опаздывавшему к прибытию до восхода солнца отрубали руку.

По завершении строительства Абраха направил Негусу послание: «О царь! Я воздвиг для тебя церковь, подобно которой не было еще ни у одного из царей. И не ведать мне покоя, пока не добьюсь, чтобы все арабы впредь совершали паломничество лишь к ней».

Весть о намерении Абрахи облетела всю Аравию. Некий кинанит, возмущенный сим дерзким замыслом, направился в Йемен, чтобы осквернить церковь. Совершив задуманное, он благополучно возвратился домой. Абрахе немедленно донесли о содеянном святотатстве.

— Кто осмелился посягнуть на нее? — вскричал Абраха.

— Некий араб — один из тех, кто совершает паломничество к Мекканскому храму, — был ответ. — Узнав о твоем намерении сделать из церкви единственную святыню паломничества, он дерзнул осквернить ее, дабы показать, что она не заслуживает такого возвеличения.

В ярости Абраха дал клятву пойти на Каабу и стереть ее с лица земли.